Просветление, как оно есть

Описание случаев просветления

Игорь Калинаускас (Силин), фото

На сайте собраны описания случаев просветления известных людей от первого лица.

Критерий отбора субъективный.

Если Вы хотите прислать ссылку на аналогичное описание, которого нет на сайте - оставьте, пожалуйста, указание на соответствующий текст.

О проекте

Натан Джил
Шри Ауробиндо
Рам Цзы
Игорь Калинаускас
Григорий Сковорода (Григорiй Сковорода)
Ошо Раджниш
Рамана Махарши
Рамеш Балсекар
Шри Пуньджа
Франклин Меррелл-Вольф
Экхарт Толле
Джиду Кришнамурти
Нисаргадатта Махарадж
Ибн Аль Фарид
Банкэй Ётаку, Мастер Дзен
Кен Уилбер (Кэн Уилбер)
Будда Шакьямуни (Сиддхартха Гаутама)



Вот оно! Мгновенно мне стало совершенно ясно, что эти переживания – назовем их трансцендентальными событиями или переживаниями – в действительности не имеют никакого отношения к ясности. Трансцендентальное переживание может длиться секунды или десятилетия или даже весь остаток жизни, но трансцендентальное переживание только переживание. У множества людей были подобные переживания, которые потом проходили, и часто человек хотел их повторения. Они думали, что им было дано попробовать вкус «просветления», хотя все что происходило это то, что они испытали трансцендентальное переживание. Прогулка по улице тоже переживание, но оно обычное и вы не идете и не ищите его снова.

Замешательство прошло. Я знал то, чем я являюсь, без какого-либо сомнения и было очевидно, что я уже был этим всю свою жизнь. Я больше не ожидал какого-либо трансцендентального переживания чтобы доказать это себе.







Я был выброшен в такое состояние над мыслью и без мысли, которое не было запятнано никакими ментальными или витальными движениями; не было ни эго, ни реального мира -- лишь глядя сквозь неподвижные чувства, нечто ощущало или связывало со своим абсолютным безмолвием мир пустых образов, материализованные тени, лишенные подлинной субстанции. Не было ни Единого, ни даже множественности -- лишь абсолютное То, лишенное признаков, безотносительное, сущее, неописуемое, немыслимое, абсолютное и все же в высшей степени реальное и единственно реальное. Это не было ни ментальной реализацией, ни мимолетным озарением, блеснувшим где-то вверху -- это не было абстракцией -- это была позитивная, единственно позитивная реальность, которая хотя и не будучи пространственным физическим миром, наполняла собой, занимала или, скорее, наводняла и затопляла эту видимость физического мира, не оставляя никакого места или пространства для иной реальности, кроме самой себя и не позволяя ничему, кроме себя, казаться реальным, позитивным или субстациональным. ... Оно (это переживание) принесло невыразимый Покой, изумительную тишину, необъятность освобождения и свободу.







Изменилось ли присутствие, которым вы были пленены и которое неотступно преследовали, до реализации и после нее? Или оно осталось тем же самым? И было ли устранение чувства разделенности единственным отличием?

Уэйн: Различие было квантовое, а не «единственное»! Изменилось всё положение дел, весь центр вещей. Моя точка зрения состоит в том, что до окончательного понимания и реализации есть переживание присутствия. После реализации, которая является отсутствием отделенности, – того, кто переживал бы присутствие, больше нет. Ты можешь переживать лишь то, от чего ты отделен. Поэтому, переживание присутствия не имеет больше никакого значения, потому что нет отделенности. Есть только присутствие.







С моей же точки зрения, просветление - это очень смешно, вот все, что я могу вам сказать. Это как шутка, такой смех нападает. Может быть, это смех от того, что ты видишь все по-другому, и смешно от осознавания того, как ты раньше к этому относился. Сколько вокруг этого было нагорожено, а это так просто. Там нет мыслей. У меня было так: я три или четыре часа смеялся вслух







... устав я рано і пішов до саду пройтися. Перше почуття, яке я пережив моїм серцем, було якесь увільнення немов із в’язів, свобода, бадьорість, надія зі сповненням. Увівши в такий стан духа всю волю і всі мої бажання, почув я в собі незвичайний підйом і рух, що наповнювали мене таємною силою. Раптом якесь ізілляння сповнило мою душу, від чого все моє нутро розгорілося вогнем, і здавалося, що полум’яна течія кружляє в моїх жилах.







Я уснул. Странный это был сон: тело спит, а я бодрствую. Это было так странно... Тебя будто разорвали на две части, растянули в двух направлениях, разнесли по двум измерениям, но два полюса при этом были так обострены, словно я одновременно оказался обоими... Положительное и отрицательное, сон и бодрствование, жизнь и смерть слились в одно. Это был тот миг, когда сливаются творец и сотворенное.

Состояние было сверхъестественным. В первый раз оно потрясает до самых глубин души. После этого переживания тебе уже никогда не стать прежним. Оно приносит совершенно новые взгляды на жизнь, делает тебя совсем другим.

Около полуночи мои глаза открылись вдруг сами собой... во всяком случае, я не прилагал к этому никаких усилий. Что-то нарушило мой сон. Я ощутил рядом с собой, в своей комнате, чье-то присутствие. Моя комнатка была совсем крошечной, но я чувствовал повсюду вокруг биение жизни, мощные вибрации. Я словно попал в глаз тайфуна и захлебывался в величественной буре света, радости и блаженства.

Это было так реально, что нереальным стало все остальное: стены комнаты, весь дом, само мое тело. Все стало нереальным, ведь лишь теперь я впервые видел подлинную действительность.







Я сидел один в комнате на первом этаже дома моего дяди. Я редко болел и в этот день, как обычно, чувствовал себя хорошо, но вдруг сильный страх смерти овладел мной. Ничто в состоянии моего здоровья не могло послужить поводом к этому, да я и не пытался найти объяснение или причину страха. Просто ощутил, что «я собрался умереть», и стал думать, что надо делать в этом случае. У меня не было даже мысли посоветоваться с доктором, моими родственниками или друзьями, так как я чувствовал, что должен решить эту проблему сам, здесь и теперь.
Шок страха смерти заставил мой ум обратиться вовнутрь, и я мысленно сказал себе: «Сейчас пришла смерть, но что же это значит? Что есть то, что умирает? Это умирает тело». И я сразу инсценировал приход смерти. Я лежал, жестко вытянув члены, как бы умерщвляя плоть, имитируя труп, чтобы возможно более реально провести исследование. Я задержал дыхание и плотно сжал губы, так что ни один звук не мог вырваться наружу, и ни слово «я», ни другое слово не было произнесено. «Ладно, – мысленно сказал я себе, – это тело умерло. Оно будет отвезено, как труп, к месту кремации, сожжено и превратится в прах. Но умру ли Я со смертью тела? Разве тело – это Я? Оно безмолвно и инертно, но я продолжаю чувствовать полную силу своей индивидуальности и даже слышать голос «Я» внутри себя, отдельно от него. Значит, Я – Дух, превосходящий тело. Тело умирает, но Дух, превосходящий его, не может быть затронут смертью. Это означает, что Я – бессмертный Дух». Все это не было тусклой мыслью, а вспыхнуло во мне ярко, как живая Истина, которую я воспринял непосредственно, почти без участия мыслительного процесса







В доме Махараджа это обычно был день, когда приводился в порядок его чердак, своего рода "весенняя уборка", и в этот день никаких бесед не проводилось. Так было в тот год, когда я впервые посетил его, в 1978 году. На следующий год, в день перед Дивали, когда было объявлено, что по этой причине беседы не будет, один из моих коллег предложил, если Махарадж согласится, собраться у него. А жил он рядом с Махарарджем, и его дом знали большинство людей, которые посещали беседы. В результате на следующий день беседа состоялась дома у этого моего коллеги. К тому же он был и одним из переводчиков. В тот день он сказал, что займется гостями, и спросил, не смог бы я попереводить? Я согласился.

Как только Махарадж начал говорить, случилось нечто необычное. Мне казалось, что его голос доносится ко мне откуда-то издалека и очень-очень ясно. Намного более ясно, чем обычно.







Затем он пристально посмотрел на меня. Я почувствовал, что все мое тело и ум омывают волны чистоты. Единственный взгляд Махарши очистил меня. Я чувствовал, что он смотрит мне прямо в Сердце. Под его магическим взглядом я ощутил, что каждый атом моего тела стал чистым. Мне словно было даровано новое тело. Осуществлялся процесс преображения: старое тело атом за атомом умирало, а вместо него создавалось новое. И вдруг я понял! Я осознал, что этот человек, который разговаривал со мной, есть то, чем я уже являюсь, чем я всегда был. Я вдруг опознал свое «Я». Я умышленно говорю «опознал», так как в непосредственном переживании увидел, что это несомненно именно то состояние покоя и счастья, которое я уже испытал в восьмилетнем возрасте в Лахоре (когда не мог взять стакан с манговым коктейлем). Безмолвный взгляд Махарши вернул меня в то изначальное состояние, но теперь оно стало непрерывным. То «я», которое так долго искало Бога вне себя (так как хотело вернуться в состояние, испытанное в детстве), исчезло в непосредственном знании и постижении истинного «Я», которое Махарши вновь показал мне. Я не могу точно описать свои переживания — книги правы, когда говорят, что словами этого не передать. Я могу говорить только о сопутствующих явлениях. Я могу сказать, что каждая клетка, каждый атом моего тела вдруг воспрянули, распознав то «Я», которое оживляет и поддерживает их.







Тут я почувствовал в своем дыхании присутствие амброзии и то очищающее благословение, которое она изливает на всю личность, включая даже физическое тело. Я нашел себя выше вселенной, но не в том смысле, что я покинул физическое тело и вышел в бесконечное пространство, а в том, что я выше пространства, времени и причинности. Я почувствовал себя каким-то неуловимым, но чудесным образом свободным. Я поддерживал всю вселенную, но не был связан с нею. Желания и стремления становились все более призрачными. Все мирские почести не способны были воодушевить меня, и сама физическая жизнь казалась нежелательной. В последующие дни я неоднократно пребывал в состоянии глубокого размышления, обдумывая идеи, которые были настолько отвлеченными, что для них не существует понятий. Я как бы проник в настоящую библиотеку знания; вся она была ещё менее конкретной, чем самая абстрактная математика. Личность покоилась в каком-то, я бы сказал, нежном сиянии счастья, - хотя и очень тонком, однако настолько сильном, что в сравнении с ним становилось ничтожным любое чувственное удовольствие.







- Я один, или меня двое? Если я не в силах жить сам с собой, то тогда меня должно быть двое: "Я'' и тот самый  "сам'', с которым я не могу больше жить. А что если только один из нас настоящий? - подумал я.

Я был так потрясен этой странной догадкой, что мой разум как бы застыл. Я продолжал оставаться в полном сознании, однако при этом у меня не было ни одной даже крошечной мысли. Потом я почувствовал, будто втягиваюсь во что-то наподобие энергетической воронки. В начале движение было медленным, потом оно постепенно ускорилось. Меня охватил ужасный страх и тело начало трясти. Я слышал слова ``не сопротивляйся'', будто бы исходившие из моей груди. Я чувствовал, что меня засасывает в пустоту. Было такое ощущение, что эта пустота находится скорее внутри меня, чем снаружи. Внезапно страх исчез, и я ощутил себя в этой пустоте.







"Как вы пришли к этому состоянию единства со всем?" - спросил Ландау.

"Меня уже спрашивали об этом, - отвечал Кришнамурти, - и я всегда чувствую, что они ожидают услышать драматический рассказ о каком-то чуде, благодаря которому я внезапно стал единым со вселенной. Но ничего подобного не было. Мое внутреннее сознание всегда было со мной; хотя понадобилось время, чтобы почувствовать его более и более ясно; и также понадобилось время, чтобы найти слова, способные описать его. Это не было внезапной вспышкой, а медленным, но постоянным разъяснением чего-то, что всегда было. Оно не росло, как люди часто думают. В нас не может расти ничего такого, что имеет духовное значение. Оно должно быть во всей своей полноте, и единственное, что происходит, это наше все большее и большее сознание его. Только наша интеллектуальная реакция... нуждается во времени, чтобы стать более членораздельной, более определенной" (Ландау, 221).







Вопрос: Можем ли мы попросить вас рассказать нам, как происходила ваша реализация?
Махарадж: Каким-то образом в моём случае это было очень просто и легко. Перед смертью мой Гуру сказал мне: «Верь мне, ты есть Высшая Реальность. Не сомневайся в моих словах, не сомневайся во мне. Я говорю тебе правду — действуй в соответствии с ней». Я не мог забыть его слова, и, не забывая их, я реализовался.
В: Но что именно вы делали?







И, истиной наполнившись моей,
Вдруг загорелось сонмами огней.

И тайное мое открылось вдруг,
Собравшись в солнца раскаленный круг.

Как будто кто-то развернул в тиши
Священный свиток - тайнопись души.







Добрые люди, жившие поблизости, прислали кого-то присматривать за мной. Но болезнь уже достигла критической стадии. В течение целой недели я не мог проглотить ничего, кроме небольшого количества рисового отвара. Я был обречён на смерть и уже рассматривал это как нечто неизбежное, но не чувствовал никакого сожаления по этому поводу. Единственное, что меня беспокоило, было то, что мне приходится умирать, так и не раскрыв смысл сиятельной добродетели, к которой столь долго были обращены все мои устремления. Затем я почувствовал, что в моём горле возникло какое-то странное ощущение. Я харкнул на стену. Небольшой чёрный комочек слизи скатился вниз по стене. Мне показалось, что боль в моей груди утихла. Внезапно, именно в этот момент меня озарило. Я постиг то, что до сих пор от меня скрывалось: абсолютно все противоречия разрешены в Нерождённом. Я понял также, что то, чем я занимался в течение всего этого времени, было ошибкой. Я понял, что все мои усилия были напрасны.







У меня начали появляться кратковременные периоды этого постоянного недвойственного осознания во всех состояниях, и Ринпоче это подтверждал. Но лишь год спустя, во время очень интенсивного одиннадцатидневного периода — в котором отдельное «я», казалось, радикально, глубоко, полностью умирало, — все это, судя по всему, начало приносить свои плоды. В эти одиннадцать дней я совсем не спал или, точнее, оставался сознательным одиннадцать дней и ночей, даже хотя тело и ум проходили через состояния бодрствования, сновидения и сна: я оставался неизменным посреди изменений; не было никакого «я», которое могло бы меняться; было только непоколебимое пустое сознание, ясный ум-зеркало, свидетель, единый со всем свидетельствуемым. Я просто вернулся к тому, что я есть, и с тех пор это более или менее всегда было так.







Я подумал: «Я помню, как однажды, когда мой отец из клана Сакьев работал, я сидел в прохладе тенистого миртового дерева, и тогда - в достаточной мере оставив чувственные удовольствия и неумелые умственные качества - я вошёл и пребывал в первой джхане: восторг и счастье, рождённые [этим] оставлением, сопровождались направлением ума и удержанием ума. Могло ли это быть путём к просветлению?» Вслед за этим воспоминанием пришло озарение: «Это путь к Пробуждению».









Хостинг от uCoz